Беженка из Луганска: Мы здесь никому не нужны
В холле гостиницы «Турист» почти всегда можно увидеть красивую пожилую женщину. Она никуда не спешит и при этом постоянно поглядывает на мобильник, как будто ожидая звонка. Но ей никто не звонит и не пишет. Изредка она выходит в город, а вечером поднимается в свой номер, где проводит бессонную ночь. Так продолжается уже год.
— Это беженка, Светлана Михайловна, — говорят сотрудники гостиницы. — Она уехала от войны из Луганска.
Наш нелегкий со Светланой Чековых разговор касался жизни до и после войны, особенностей менталитета «донецких» и их попыток прижиться на кировоградской земле. С некоторыми высказываниями собеседницы невозможно согласиться. И все же я решила опубликовать это интервью, поскольку оно касается нашей общей беды и нашего общего будущего. А чтобы его построить, нужно попытаться хотя бы понимать друг друга.
— Светлана Михайловна, как вы оказались в Кировограде?
— Я приехала сюда не по своей воле. Если твой дом бомбят, есть выбор: или умереть, или выживать. Я выбрала второе. У моего сына двое маленьких детей. Они гуляли во дворе, когда там разорвалась бомба. Слава Богу, их не задело. После этого случая сын срочно выехал из Луганска, а я поехала вслед за ним. Когда мы жили в Луганске, там даже линии фронта как таковой не было. Просто стреляли по населению и жилым домам без предупреждения. В газетах пишут, что на востоке страны идет война. Но какая это война? Это просто расстрелы мирных жителей, стреляют как с российской, так и с украинской стороны.
— Как вы жили до войны?
— Я родилась на Кировоградщине, мой отец родом из Большой Виски. В Кировограде живут мои брат и сестра. Я учитель английского языка, работала в школе. Мой муж, инженер, работал на заводе грузчиком. У нас был еще семейный бизнес, мы выращивали и продавали овощи. Сын и дочь получили высшее образование, но не нашли себе работу по специальности, были вынуждены уехать на заработки в Италию. Дочка там вышла замуж, внучка родилась в Италии и разговаривает только по–итальянски.
— А каковы, на ваш взгляд, причины непонимания между жителями Донбасса и другими украинцами?
— Все началось еще тогда, когда распался Советский союз. Большинство местных предприятий остановились либо были вывезены, в том числе известные в Европе швейная фабрика «Стиль», трикотажная фабрика, Луганский машиностроительный завод имени Пархоменко. Тысячи людей остались без работы, некоторые впоследствии организовали свой бизнес либо стали мешочниками, торгашами. В первое время они неплохо зарабатывали, а потом организовали мафиозные структуры, которые начали контролировать всю жизнь в регионе. Все отчисления шли или к ним в карман, или в Киев. Поэтому больницы, детские сады, школы влачили нищенское существование. Вот тогда и «сверху», и «снизу» созрело решение «уйти в Россию». Тем более, что границы как таковой не существует, из одной страны в другую можно перейти по дорожке. А потом все дошло до того, что начали строить баррикады, блокировать здания СБУ, милиции, областной администрации, создавая угрозу безопасности Украины. И началось полнейшее беззаконие. На Донбассе живут люди, ментально более близкие к России, у них мышление осталось советское. Я сама русская по матери и долгое время считала, что с Россией нам будет жить лучше. Теперь справедливость требует отдать должное Украине, которая отстаивает целостность своего государства. Теперь я «Свой среди чужих, чужой среди своих». Вообще на Донбассе русские с русскими воюют, но это преступные группировки, а совсем не то, о чем рассказывают в новостях. Никто не мог предположить, что все приведет к войне.
— Что вы ощутили, когда начались бомбежки?
— Первые снаряды полетели в здания автовокзала, аэропорта, в гражданские учреждения. Луганский исполком расстреляли. Люди, в том числе и мой сосед, шли по улице, когда остановилась машина с военнослужащими, и расстреляли всех в упор. Мы не знаем, что это было: провокация или местные разборки? К счастью, в наш дом снаряды не попали. А вот дом моего мужа в станице Луганская пострадал. Вообще к обстрелам привыкнуть невозможно. Пока снаряды пролетают, даже не успеваешь испугаться. Я, например, подхожу к месту, где только что стояла группа людей. А через секунду уже ничего, даже воронок нет. Кто стреляет и откуда, понять невозможно, спрятаться тоже. На перекрестке люди переходили дорогу в тот момент, когда одна за другой туда полетели бомбы. Мальчишке оторвало голову, несколько человек разорвало в клочья. Напуганные люди неделями и месяцами сидят в подвалах, хотя и спрятаться некуда — бомбоубежища не приспособлены к защите от бомбежек. Я думаю, если судьба умереть, то это случится даже в убежище.
Конечно, было очень страшно остаться один на один с бедой. Воды и света не стало, социальных программ помощи пострадавшему населению попросту нет. Но люди, которые попали в беду, друг друга выручают. У меня в тот момент была сломана нога, я не могла из дому выходить. Помощь предложил сосед, который принес две трехлитровые баклажки воды. Ее хватило на то, чтобы приготовить еду, искупаться и полы вымыть. Продукты в магазинах подорожали в несколько раз. Можете представить, как люди относятся к тем, кто «наваривает» свои капиталы на их беде?
— Вам нелегко было решиться на выезд из Луганска?
— Конечно, нелегко. Я не для того четыре года ценой неимоверных усилий ремонтировала свою трехкомнатную квартиру, чтобы оставить ее и уехать в неизвестном направлении. Ведь мне 70 лет, я пенсионерка. Дома у меня был идеальный порядок, уют, привычный уклад жизни. Но я закрыла квартиру на ключ, взяла минимум вещей и уехала, даже блокнот с номерами телефонов подруг не взяла. Муж остался в станице Луганская. Чтобы доехать до Кировограда, пришлось поменять шесть видов транспорта. Наши соседи выезжали в Петровский район и взяли меня попутно до развилки дорог. Дальше пересадка и путь до Северодонецка, потом до Старобельска, оттуда до Харькова, из Харькова до Днепропетровска, затем до Киева… Кировоград выбрала потому, что здесь живут мои родственники. Жаловаться не могу, они мне помогали. Но возможности их небезграничны.
— Как вы чувствуете себя в Кировограде? Кто вас поддерживает на новом месте?
— Нас здесь встретили, поселили в гостинице, предоставили лучшие номера из того, что было. Беженцев часто селят без душевой и туалетов, удобства во дворе. А нам еще повезло. Я старый человек, кроме меня здесь живет семья с маленькими детьми. В комнате зимой холодно, я спала в одежде, грела постель бутылкой с горячей водой. Стирать и готовить негде, помещение не приспособлено для этого. Две электрических плитки и два испорченных холодильника — все, что есть на этаже. Не знаю, как в других местах, но в Кировограде при всем дискомфорте и неустроенности мы все же в лучшем положении, чем другие беженцы. Жилье в гостинице стоит 800 грн. в месяц, которые мне компенсируют в социальной службе. Правда, я за один месяц не заплатила из–за волокиты со сменой места прописки. Без справки о прописке пенсию не начисляют, а пока я оформляла все бумаги, упустила время, образовалась задолженность. Поэтому вынуждена была найти работу в Витязевской сельской школе в Бобринецком районе. Так я смогу вернуть долг и одновременно решить проблему с проживанием — на месте мне обещают ведомственное жилье.
Мне недавно попала в руки брошюра, где написано о том, что в Новгородковском районе при финансировании Евросоюза будут реконструировать общежитие. Как это так: деньги выделили для беженцев, а грант выиграл Новгородковский поселковый совет? Людям после всего предложат восемь комнат и общие душевую с туалетом, где они будут сталкиваться с другими беженцами. Это несправедливо. Было бы гораздо лучше, если городская власть Кировограда помогла нам получить кредит для приобретения жилья, а не предлагать общежитие. Сегодня из гостиницы, где я живу, выехало два человека, остальные тоже собираются покинуть Кировоградскую область.
Близится зима, а у меня нет ни одежды, ни обуви. Недавно знакомая уговорила меня пойти в церковь, там мне выдали два плаща из гуманитарной помощи. К сожалению, мы здесь никому не нужны. Мы сами ищем возможности выживать.
